Часть 1.
Свеча на столе. В окне —
звезда. И раскрыты ноты.
«Все мелочные заботы
потопим, мой друг, в вине.
Бокалов хрустальный звон
прекрасней самой муз’ыки,
как будто ангелов клики
мы слышим со всех сторон.
Нам душу согреет он.
Сальери, вина налейте!»
«Не пейте, Моцарт, не пейте!» —
кричу из других времен.
. . .
В той комнате – я стою,
Я кто-то из них – о, Боже!
Я кто-то из них – но кто же?
Но кто же – не узна’ю.
Часть 2.
«Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп.
Поверил я алгеброй гармонию».
Пушкин «Моцарт и Сальери»
Погрязший под грудами книг,
в плену у душевного мрака,
какой-то Сальери с филфака
о Блоке строчит курсовик.
Он хочет научным путем
постичь построенье метафор.
Пока он не пишет, как автор —
но всё уже знает о нём.
Вздремнул, от занятий устав,
но только предчувствие гложет,
что алгебра здесь не поможет:
здесь дело не без волшебства.
Ему до утра не уснуть,
Мерещится дар чудотворца:
«А может, я всё-таки Моцарт,
хотя бы немного, чуть-чуть?»
1996