Пора тополиного пуха,
летящего в светлую даль
осколками Божьего духа, —
твоя так чарует печаль.
За все наши беды и муки
нам послана эта пора,
в листве пенья птичьего звуки,
шуршащая лаской трава,
венок одуванчика белый
и мыслящий шелест дерев…
Как сладко – душа отболела
и в небо взлетает, прозрев.
Парит, словно пух тополиный,
уйдя от оков бытия,
и снова (как будто с повинной)
к земле припадает, любя.
Без холода снег тополиный,
он нежность несёт и тепло.
В дороге, и трудной, и длинной,
укрыло нас Божье крыло.
Тепло под крылом тополиным,
и нежит его белый пух.
И новым сокрытым глубинам
откроются зренье и слух.
1998